Rammstein". Намеченный на 19 июня концерт этой группы в Москве отменен. Немецкие музыканты оказались крайними в перекладывании ответственности за дикие погромы в Москве, учиненные болящими "болельщиками" 9 июня, после поражения сборной России в матче с Японией на чемпионате мира по футболу. Группа, которую периодически обвиняют в проповеди радикальных, а то и просто "неофашистских", идей идеально подошла на роль ветхозаветного козла отпущения при очередном приступе разворачивающейся широким фронтом борьбы с экстремизмом. "Rammstein", отвечающие за бесчинства футбольных фанатов, — удивительно емкая метафора нынешней антиэкстремистской кампании в России. Даже если очень не любить рок-музыку, все равно нельзя не признать, что концерт — зрелище куда более осмысленное, чем пляшущие на позелененном газоне человечки, проблеме которых старик Хоттабыч давно уже нашел самое лучшее решение: дать каждому по мячу и отпустить с миром… Когда современный мир говорит осуждающе "экстремизм", то можно быть уверенным в том, что речь идет не об отравившемся алкоголем и адреналином отморозке, а о том, кто думает, говорит, или хотя бы поет.
* * *
Борьба с экстремистскими проявлениями нужна, необходима, жизненно необходима. Это война за важнейший принцип государственности — монополию власти на легитимное насилие. Без этой монополии государства не существует — оно превращается в орду варваров. В основе современного терроризма, с которым мир вступил в беспощадную борьбу, лежит отрицание этой монополии государства. Монополии, которая в своем совершенном виде была завоеванием именно христианского идеала государства, как государства, избавляющегно поданных от необходимости ежесекундно находиться в состоянии "необходимой обороны" и от соблазна восстановить справедливость путем кулачной расправы.
Главная задача принятого Госдумой в первом чтении "антиэкстремистского" закона, если относиться к нему всерьез, состоит в том, чтобы не допустить появления в стране многочисленных "частных армий", использующих вооруженную силу в частных или корпоративных интересах. Сегодняшняя российская государственность, ослабленная годами приватизировавшего властные функции чиновничьего, олигархического и бандитского произвола, остро нуждается в "опричнине", в государственной политике, которая бы счистила накипь с "прочного корпуса" государственного корабля. Тем более важно не допустить появления десятков и сотен частных, партийных, национальных и конфессиональных "опричнин", которые будут очищать землю друг от друга самыми жестокими методами, до которых далеко будет бандитским разборкам десятилетней давности.
Но возможно и другое, ложное и извращенное, понимание борьбы с экстремизмом: "экстремизм" — это то, что не нравится взбесившемуся от своеволия среднему и мелкому чиновнику, все еще ощущающему себя "четвертой властью" журналисту, то, что не угодно очередному "демократическому" или "патриотическому" партийному фюреру… Пока, к сожалению, мы видим торжество этого извращенного понимания и у сторонников "антиэкстремистского" закона и у его противников: сторонники говорят, что закон должен защитить нас от некоего непонятного "фашизма", противники предрекают его использование для борьбы с инакомыслием — и те, и другие, к сожалению, правы. Чиновники, которым предстоит применять закон, будут сообразовываться не с несформулированной государственной необходимостью, а с тем толкованием, которое будет дано говорящими головами из телевизора, а эти головы все разъяснили: "Закон нужен для того, чтобы мочить неугодных".
В итоге бесконечно возрастает опасность, что в масштабах всей России повторится ситуация, сложившаяся в одном отдельно взятом старинном русском городе. Его улицы самоуверенно патрулируют мускулистые молодчики, которые взламывают храмы, поджигают, грабят, избивают священников. Их представители в Москве публикуют в "православно-патриотических изданиях" грязный пасквиль на одну из влиятельных православных конфессий России . Чем не экстремистская военизированная организация? Но кто-нибудь пытается применять против нее законы? Отнюдь. Более того, есть сведения, что создана и проплачивается эта банда некими государственными структурами. Не исключено, что и заказчики, и исполнители этой кампании руководствуются исключительно благородными задачами – единство Церкви, укрепление "симфонии властей", "служба Родине". Но формально-то их действия подпадают под действие многих российских законов, а "хорошие намерения" часто приводят к трагедии. Неужели очередной виток борьбы с экстремизмом и нетерпимостью к инакомыслию в России банально может превратиться в борьбу с инакомыслием руками вооруженных экстремистов? Неужели борьба за крепкое государство против частного насилия возможна в современной России лишь в форме частного насилия во имя мнимого укрепления государства?…
До тех пор, пока мы не проясним себе подлинные цели борьбы с экстремизмом так же четко, как прояснены они в борьбе с терроризмом, за такую борьбу стоит браться только с величайшей осторожностью. У нас не экстремисты сильны, у нас государство все еще слабо и начинать нужно с его укрепления, с того, чтобы беснующуюся восьмитысячную толпу не пытался усмирить отряд в сорок омоновцев, а госчиновники первого класса не считали "патриотичным" делом создание бандформирования.
Егор Холмогоров, Портал "Credo.Ru"
