История с Классической гимназией с православным уклоном, которую собираются закрыть московские власти, заставляет вдумчивого читателя задаться несколькими вопросами, дополнительно к традиционным "Как же так?" и "Почему у нас все так плохо?" Для чего существует образование вообще - в эпоху всеобщего образования объяснять не нужно. Оно нужно, чтобы быть полноценной личностью и выживать в современном обществе. Вопрос посложнее: для чего нужно классическое образование? Здесь возможны разные варианты. Вариант первый, исторический, вроде тех, которые были популярны в 90-е гг. ХХ в: советская традиция школьного образования была порочной, поэтому надо ориентироваться на дореволюционный стандарт. Вариант второй, эстетский: классическое образование делает человека гармоничнее и ответственнее, а вдобавок энциклопедичнее. Вариант третий, протестный: классическое образование воспитывает в человеке протест против массовой культуры и пошлости, которую несет с собою общество потребления. Как бы то ни было, для классического (то есть традиционного и связанного с европейской культурой) образования всегда существовала своя ниша, и до революции, когда в Санкт-Петербурге и Москве было немало классических гимназий, и даже в советское время (в основном 60-80-е гг.), когда причастность классической традиции, прежде всего, греко-римской культуре, ставила человека в положение культурного эксперта, давала ему критерии оценки культурного процесса. А вот и третий, самый загадочный вопрос: как соотносятся эти два компонента: образование (в смысле банального Ausbildung) и классическая традиция (приобщенность и ориентация на европейские ценности) с религиозным образованием? И тут начинаются сложности. Исторически рассуждая, дореволюционные классические гимназии были продуктом александровской эпохи: господствующая Российская Церковь участвовала только в организации религиозных уроков (т.н. Закона Божия) в школах, а само образование было построено на основе западной культурной традиции и циркулярах Министерства народнаго просвещения. Классическая гимназия появилась на Руси как немецкое платье и брадобритие в Петровскую эпоху. Европоцентризм романовской России в сфере образования имел свое приложение в этих гимназиях. Этим отчасти объясняется эллинофильство Кружка ревнителей, из которого вышли как Никон с царем Алексеем Михайловичем, так и Аввакум с Нероновым. Впоследствии Аввакум уже писал из Пустозерска, призывая царя не увлекаться греческим "куролейсоном". То есть некоторое недоверие к греческому становится чем-то нормальным для русского патриота. Но и греческое меняется: из церковного, христианского греческого культурного явления, каким был греческий культурный мир Максима Триволиса (преп. Максима Грека) или восточных Патриархов, "греко-латинское образование" вместе с "пипкой табацкой" и камзолом становится главным проводником европеизма и (по неизбежному закону обращаемости) главным давителем "народного русского". Если мы обратимся к Древней Руси и посмотрим, где могло быть место для "классического" образования в смысле знания греческого и латинского, то ответ будет такой: во-первых, в монастырях, во-вторых – в братствах. Затем появляются т.н. Духовные академии – они и становятся зародышем новой традиции "западничества". В советское и постсоветское время "классицистичность" и "православность" встретились на почве противостояния советской бескультурности и безрелигиозности. Они нашли друг друга вопреки всему негативному историческому багажу, который оказался в новых культурных и социальных условиях невостребованным. Та сама интеллигенция, которая еще несколько десятков лет назад презирала "долгополую братию" как необразованную и обскурантистскую, сама пошла "в попы". Так и оказалось, что православная компонента добавилась к классичеcко-европейской. Однако вектор нынешнего социального процесса уже не тот, что был недавно. Россия больше не возвращается в дореволюционную эпоху, она строит новое общество, Новую Россию, в которой государство хочет опереться на "предсказуемую" Церковь, а Церковь желает видеть "воцерковление" государства пока, правда, в виде покровительства госчиновников и "особого статуса" (политического, экономического, финансового) церковных структур и организаций. Эти два желания не всегда встречаются. На ниве образования их векторы расходятся. Православное образование является почти всегда "альтернативным", протестующим против "безнравственного и безрелигиозного" светского. Православные школы – это маргинальные явления. И даже классическая гимназия общества "Радонеж" воспринимается обществом (и чиновниками) не столько как перспектива всего образования, сколько как конфессиональная альтернатива светскости. Классическая, но вместе с тем православная, гимназия – проект слишком широкий, чтобы его можно было поместить в рамки инструкций и "перспективных планов". Сможет ли защитить его Церковь? Трудно сказать… В силу его слишком высокого стандарта и недостаточной "конфесссиональной маргинальности" – вряд ли. Европеизм требует определенных жертв. В российском обществе продолжают работать механизмы культурного отторжения, запущенные сотни лет назад и слегка смазанные маслом глобализации и "новых приоритетов". Сможет ли общество в лице власти когда-нибудь преодолеть извечный дуализм "церковное - некультурное" vs. "светское культурное" - трудно сказать. Пока причин для оптимизма маловато. |
