Архиерейский Собор РПЦ МП, который состоится 24-29 июня в Москве, официально является сугубо церковным, каноническим мероприятием, в отличие, например, от Рождественских чтений или Всемирных русских народных соборов, которые проходят в режиме диалога РПЦ МП с обществом. Перед Архиерейским Собором стоит более деликатная задача – во-первых, каким-то образом наладить диалог со внутрицерковными силами, с представителями враждующих православных партий, которые требуют принять меры по тем или иным спорным вопросам; во-вторых - не дать лишнего повода тем группировкам, которые пока находятся в рамках Московской патриархии, но явно или неявно не принимают ее священноначалие, обличая его мнимые или настоящие грехи и канонические отступления. Большинство верующих и светских специалистов в подробностях знают, о каких непримиримых церковных силах идет речь. Обычный читатель российских СМИ и зритель телевидения скорее подумает, что имеются в виду "пензенские сектанты". И он будет недалек от истины, поскольку требования различных оппозиционных церковных групп иногда довольно радикальны, а возможность быть услышанными открыто и публично у них, действительно, может появиться только в том случае, если они начнут зарываться под землю. Для характеристики российской церковной реальности весьма примечателен эпизод, произошедший со священником в Зубово-Полянском районе Республики Мордовия в прошлом году. Молодой священник – последователь известного епископа Диомида – стал обличать грехи своих собратьев и перестал поминать Патриарха Алексия на богослужении (что никого из прихожан не смутило, а многие даже не заметили этого). Тогда общину выгнали из храма, назначив туда другого священника. Сторонник Диомида живет в частном доме, и после того, как он освободил здание храма для епархии, ни жителями, ни молодым ригористом в епархии уже никто не интересуется. Освободил собственность – и ты никто. Ничего идейного! Однако приближение Собора активизирует, приводит в движение целые многотысячные группы людей. Проблемы "модернистского" миссионерства остро поставлены в открытом письме представителей влиятельного духовенства, среди которых протоиерей Александр Шаргунов, настоятель Свято-Никольского храма в Пыжах, и игумен Кирилл (Сахаров), настоятель храма св. Николы на Берсеневке. Главная забота авторов – защита традиционного православного богослужения от посягательств обновленцев, которые переводят его на разговорный русский язык, меняют его строй, сокращают, а миссию приспосабливают к греховным нуждам секулярного общества. Как отметил представитель "Союза православных граждан" Кирилл Фролов, это "выпад против успешных миссионерских проектов о. Андрея Кураева и о. Сергия (Рыбко)". Форма и содержание современного миссионерства – пожалуй, самая интересная и насыщенная смыслом тема дискуссий, которые могут развернуться во время Собора. Тем более что предмет споров составляют весьма яркие личности – как консерваторы, так и миссионеры-евангелизаторы. Это не только Кураев и Рыбко, но и игумен Евмений (Перистый) и игумен Петр (Мещеринов), отец Димитрий Смирнов, архимандрит Тихон (Шевкунов) (он, правда, примкнул к "антимиссионерскому" лагерю) и многие другие. Все они, несмотря на различия во взглядах, являются носителями идей миссионерского православия, открытого миру. Для обсуждения их взглядов и практики имеется и формальное основание – вполне либеральная и исходящая из реального состояния общества Миссионерская концепция РПЦ МП, разработанная под руководством архиепископа Белгородского Иоанна (Попова). Вслед за этим важно отметить еще одну положительную тенденцию – развитие информационной деятельности РПЦ МП под руководством отца Владимира Вигилянского, руководителя пресс-службы Московской патриархии. Представители СМИ и интеллигенции подпадают под обаяние главы пресс-службы – внешне это мягкий и поэтичный русский интеллигент, а внутренне жесткий проводник официальной церковной позиции, сознающий огромную разницу между настоящей церковностью и ее отражением в СМИ, которые пронизаны массовой культурой. Другим очевидным преимуществом отца Владимира Вигилянского является то, что он не ставит сугубо идеологических задач. Говоря о темах предстоящего Архиерейского Собора, отец Владимир отмечает, что "серьезной проблемой является отсутствие епархиальных пресс-служб, интернет-сайтов, периодических изданий". Кроме того, по его словам, люди должны иметь возможность узнавать не только о приходах и монастырях своей епархии, но и о церковных приютах, домах престарелых, благотворительных столовых, центрах по реабилитации наркоманов и алкоголиков, о молодежных и других церковных организациях и инициативах. Социальная работа также должна стать одной из дискуссионных тем на Соборе, тем более что какой-либо единой социальной политики или общецерковной концепции по организации социальных проектов в РПЦ МП до сих пор не существует. Опубликованные на сайте Архиерейского Собора данные о социальных проектах Московской епархии и интервью с митрополитом Воронежским Сергием (Фоминым) лишь укрепляют впечатление о том, что синодальный Отдел по церковной благотворительности и социальному служению, скорее всего, к социальной работе в епархиях РПЦ МП никакого отношения не имеет. Одну из самых острых внутрицерковных проблем – церковного суда – поставил перед Собором всего один человек – протоиерей Павел Адельгейм, самый знаменитый клирик Псковской епархии. Его поиск правды разделяют практически все честные священнослужители РПЦ МП, но никто не выступает открыто в его поддержку. Отец Павел защищает право священника на справедливый суд против произвола епископа, но сам же отмечает, что для организации такого суда нужна структурная перестройка внутри РПЦ МП. В статье "Реанимация церковного суда" отец Павел Адельгейм пишет: "Задача "суда" не определена. Процессуальное и материальное право, необходимое для его деятельности, не существует, и создавать его некому. Принципы церковного "правосудия", предписанные Уставом, входят в противоречие с каноническими нормами Вселенской Церкви, действующим международным и государственным правом РФ… Епархиальные судьи поставлены в безусловную зависимость от исполнительной власти. Судебные решения выразят не закон и совесть судей, но волю правящего епископа. Суд будет осуждать не грех, а неугодных епископу священнослужителей". Все знают, что это так, и если Архиерейский Собор, как заявлено в его программе, примет какое-либо даже декларативное решение касательно организации церковного суда, оно уже будет воспринято как прорыв. Между тем, есть люди, которых Собор может вообще не услышать – это участники епархиального собрания Чукотской епархии. 10 июня 2008 года они призвали Патриарха Алексия к действиям – осудить ересь экуменизма и запретить митрополиту Кириллу (Гундяеву) заниматься экуменизмом, а также упразднить возглавляемый им Отдел внешних церковных связей и ходатайствовать об упразднении статьи 282 УК ("возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды"), "являющейся геноцидной в отношении русской государствообразующей нации". Некоторые клирики Чукотской епархии (правда, вскоре выяснилось, что бывшие) уже заявили о том, что они прекращают поминать Патриарха Алексия за богослужением. Конечно, Архиерейский Собор может прореагировать и на "пагубные для Церкви идеи некоторых православных, ставящие ее на грань изоляции от общества", но его ничто к этому не обязывает. У некоторых представителей церковного руководства сложилось более чем странное представление о конфликтах и дискуссиях. Так, замглавы Отдела внешних церковных связей о. Всеволод Чаплин, выступая на XII Петербургском международном экономическом форуме, говорил: "Поликонфессиональность, многопартийность, разделение властей, конкуренция, управляемые конфликты — то, чем так гордится доминирующая в мире политическая система, — для православного христианина суть лишь признаки греховного разделения народа и человечества, симптомы духовного нездоровья". Эти слова хорошо характеризуют ситуацию в России: с одной стороны, руководителям светской и церковной власти совсем не обязательно реагировать на общественные настроения, этого не требует политическая культура, а с другой стороны, если начальство все-таки принимает решение и обращает внимание на кого-то из нас, то это воспринимается как высшее благодеяние, на грани Божественной мудрости. Роман Лункин, для "Портала-Credo.Ru" |
