Д.Е.Леонов. Антимонархические выступления православного духовенства в период Первой русской революции. [история Церкви]

Изучение истории российских революций в настоящее время вновь приобретает особую актуальность в силу событий, происходящих в стране. Социальная напряженность, разрыв между доходами бедных и богатых в современной России, рост авторитарных тенденций в полити­ческой системе делают нашу страну похожей на Россию периода Первой революции (1905-1907 гг.).

Интерес к изучению истории Русской Православной Церкви за послед­ние пятнадцать лет не иссякает, поскольку растет количество православных приходов, монастырей, все большее количество людей начинают участво­вать в жизни Церкви. Тем более актуальным и интересным представляется взгляд на Церковь в переломные годы революции 1905—1907 гг.

В настоящее время в мировоззрении верующего обывателя утвер­дился стереотип о том, что в царской России Церковь и самодержавие были неразделимыми институтами. Позиция власти и позиция Церкви по отношению, например, к революционным событиям, будто бы совпадали. Подобным же образом на государственно-церковные отношения смотрела и советская историография, представляя их как "сговор" для совместной борьбы с революционным движением. В действительности же Церковь не была настолько подчинена государственной власти; на губернском уровне она обладала значительной самостоятельностью действий [1;13]. Об этом говорят не только современные исследователи проблемы; в подобном же ключе высказывались и первые ее историки — Н.П. Розанов [2;58-93], Б.В. Титлинов [3], об этом же свидетельствует многочисленная периодическая печать.

В настоящей статье мы рассмотрим выступления православного духо­венства против самодержавной власти, которые имели место быть в период Первой российской революции. Речь не пойдет о крупных, массовых выступлениях. В своей основной массе священно- и церковнослужители в 1905-1907 гг. были настроены патриотически, относясь к проблемам обще­ства с пониманием и проявляя гражданскую сознательность. Тем не менее, в условиях усиления борьбы рабочего класса и крестьянства за улучшение своего положения некоторые представители "второго сословия", по-види­мому, наиболее близкие к простому народу, включились в революционное движение или, по крайней мере, разделяли народное недовольство. Резуль­татом вьражения ими недовольства стало применение к ним репрессивных мер со стороны государственной власти.

Источники, использованные нами - это дела, расположенные в фонде 346 Государственного архива Ярославской области (ГАЯО) ("Ярослав­ский окружной суд"), фонде 906 ("Ярославское губернское жандармское управление"), фонде 230 ("Ярославская духовная консистория"); таким образом, мы использовали лишь материалы Ярославской губернии. Ярос­лавская губерния в отношении "революционизированности" населения в рассматриваемый период не относилась к числу передовых. Пролета­риат губернии, не потерявший связи с деревней, не отличался особенной "сознательностью"; в Ярославской губернии не произошло таких значи­тельных беспорядков, как в обеих столицах, и было сильно черносотенное движение. Духовенство епархии не было однородно по своим социально-политическим воззрениям; среди священнослужителей встречались как реакционеры, так и демократически настроенные элементы.

Нельзя сказать, что в антимонархическом духе высказывались лишь единицы. За 1905-1908 гг. нами было обнаружено более десятка дел, свидетельствовавших о явном недостатке верноподданнических чувств в среде духовенства. "Бога бойтесь, Царя чтите", — призывал викарий Ярославской епархии епископ Угличский Сергий [4; 15]. Как выяснилось, призыв этот не был услышан даже священнослужителями. В крестьянской, мещанской, рабочей среде правонарушения, касающиеся государ­ственного устройства и личности императора, встречаются как нельзя более часто.

Характеристику антимонархических выступлений духовенства Ярос­лавской губернии в период Первой революции мы предварим выявлением их общих особенностей.

Во-первых, рамки рассматриваемого нами периода несколько шире, нежели общепринятая периодизация революции 1905-1907 гг. Некоторые случаи антигосударственных выступлений приходятся на вторую поло­вину 1907 г., и даже на начало 1908 г. Тем не менее, мы считаем правомер­ным отнести их к периоду Первой революции, поскольку после 1908 г. наблюдается относительное "затишье", случаев подобного рода не встре­чается до начала Первой мировой войны. Кроме того, по своему характеру данные правонарушения идентичны происходившим собственно в период революции 1905-1907 гг.

Во-вторых, необходимо отметить тот факт, что практически все рас­смотренные нами случаи антиправительственных выступлений духо­венства происходили в сельской местности; виновные в них священно-и церковнослужители служили на сельских приходах и были близки к своей пастве - крестьянству.

Среди обвиняемых - псаломщики, диаконы и священники. Какой-либо закономерности, связанной с "высотой" священного сана, нами обнару­жено не было. Средний возраст обвиняемых - около 40 лет; самому моло­дому из них, священнику А.А. Михайловскому, было 29 лет, а самому старшему, диакону Н.П. Мартынову - 56.

Связь виновных с революционными организациями в большинстве случаев не прослеживается, за исключением одного случая, который будет нами охарактеризован ниже. В общем и целом, антиправитель­ственные выступления духовенства не носят организованного характера, не являются выражением осознанной борьбы части духовенства против существующего строя. Они лишь отражают назревавшее недовольство народа в связи с бездарной и неуклюжей внешней и внутренней политикой царизма.

Обычным местом для антиправительственных высказываний в период Первой революции являлись общественные места - народные чайные, трактиры, пивные; обычным состоянием было состояние алкогольного опьянения. В большинстве случаев, на следующий день виновный в про­изнесении неподобающих .слов человек ничего не мог вспомнить, но находились свидетели, которые "вспоминали за него". Так, псаломщик и личный почетный гражданин Д.К. Сотемский, 37 лет от роду, находясь в трактире Губичева в г. Ростове, 19 марта 1907 г. позволил себе "заочно произнести оскорбительнее и дерзкие по отношению к Особе Царствую­щего Государя императора выражение, сказав: "Царишка Николка только любуется своим сыном Алешкой, а в Думу не заглянет" и "Государь вши­вый черт, мерзавец, дурак, потому и распустил Думу" [5]. Таким обра­зом, псаломщик Сотемский, после судебного заседания, проходившего, как полагалось в таких случаях, без присяжных, был приговорен к аресту на один месяц, а также к выплате судебных издержек [6]. Вообще же, за правонарушение подобного рода (предусмотренное ч. 3. ст. 103 Угол. Улож.) полагалось лишение свободы на срок от 1 дня до 6 месяцев.

Таким же образом был осужден и диакон церкви с. Троицы на Соти, Любимского уезда Н.П. Мартынов, который, находясь в нетрезвом состо­янии в чайной Черностанского волостного правления в д. Починки, начал распевать песни. Когда же находившийся в числе присутствовавших в чайной волостной старшина сделал ему замечание, Мартынов принялся "ругать старшину и весь правительственный строй и между прочим, выражая свое неудовольствие по поводу введения в России казенной продажи вина, позволил себе выразиться, что "все эти казенные винные лавки устроил нынешний подлец Государь Император", повторив при этом слово "подлец" несколько раз и добавив площадную брань" [7].

Священник церкви с. Семеновского Покровско-Ситской волости Мологского уезда А.Н. Торопов 3 апреля 1908 г., находясь проездом в чайной в д. Горелой, Леонтьевской волости Мологского уезда, позволил себе вступить в драку со стражником Сизовым. Когда ему сказали, что Сизов - стражник, то Торопов начал бранить полицию, а затем назвал Государя "сволочью" и, "упомянув о том, что Государь проиграл Япон­скую войну, произнес по отношению к нему площадные ругательства" [8]. Свидетельские показания, содержащиеся в уголовном деле, содержат подробное описание ситуации, приводя в точности все матерные выра­жения священника. Он говорил, между прочим, об императоре, что "хоть я и поминаю Его на Литургии, когда иду со Свят. Дарами, но на душе у меня не то" [9]. Священник А.Н. Торопов был приговорен к аресту на семь дней с возложением на него судебных издержек. Такое "легкое" наказание было применено вследствие сложного семейного положения священника: вдовец, 44 лет, имеет двоих несовершеннолетних детей; в день совершения преступления возвращался с похорон матери и был сильно пьян.

Подобные случаи антиправительственных высказываний, представ­лявшие собой лишь стихийное проявление чувств нетрезвых людей, не свидетельствовали о глубоком неприятии самодержавного строя и готовности вступить в борьбу с самодержавием. Не свидетельствовали они также и о высоком культурном и моральном уровне преступников. Государство наказывало их не слишком строго, понимая, что они не пред­ставляют какой-либо значительной опасности для существующего строя. Таких правонарушений, совершавшихся, как правило, в нетрезвом состо­янии, среди обнаруженных нами большинство.

В отдельных случаях, духовенство являло качественно иной уровень борьбы с режимом, от более продуманных, нежели площадная брань, анти­правительственных высказываний, до очевидной включенности в рево­люционное движение. В таком случае, преступником на стадии дознания занималось ЯГЖУ - Ярославское губернское жандармское управление. Так, летом 1905 года в хранении и распространении "преступных про­кламаций" был обвинен псаломщик с, Юршино Рыбинского уезда А.Е. Ливанов [10]; двумя годами позднее в сарае при кладбишенской церкви в г. Пошехонье под полом были обнаружены листовки РСДРП, попав­шие туда, по всей видимости, по вине кого-то из членов причта [11]. Но все это были мелочи по сравнению с деятельностью диакона В.М. Воcторгова, в доме которого, в с. Болобанове Рыбинского уезда, чинами Ярославского охранного отделения в ночь на 7 июня 1907 г. была обнаружена тайная типография Рыбинской организации РСДРП. При обыске дома Восторгова "и подпольных помещений было найдено около 7 пудов шрифта и разные принадлежности типографского станка, значительное количество приготовленной для печатания бумаги и отпечатанные воз­звания под заглавием "Дума разогнана" [12]. Роль самого диакона Вос­торгова была немаловажной: он вместе со своим сыном Петром, которого воспитал "в духе крайней оппозиции", печатал преступные воззвания от имени Рыбинской организации РСДРП, а также от Волжской организации партии социалистов-революционеров. Типография эта работала на про­тяжении всех двух лет революции, располагаясь сначала в г. Рыбинске. Жена диакона Восторгова, Лидия Васильевна, также активно участвовала в революционной деятельности мужа.

В Государственном архиве Ярославской области содержатся доку­менты, косвенно подтверждающие проведение собраний революционного характера в домах священников. Так, летом 1906 г. подобные собрания, на которых допускалось пение революционных песен ("Вставай, просыпайся рабочий народ", "Как на нашем троне сидит чучело в короне" и т. п.) про­исходили в доме священника с. Князева Пошехонского уезда В.И. Страти-латова, о чем пошехонский уездный исправник представил губернатору рапорт [13]. Священник с. Иловны Мологского уезда Н. Воскресенский не запрещал своим дочерям проводить революционные собрания в своем доме, на которых нередко исполнялась "Марсельеза" [14]. Несмотря на то, что достаточных доказательств для обвинения в антигосударственной деятельности обвинителям представить так и не удалось, принимать во внимание имеющуюся информацию мы должны.

Были случаи и открытого ведения священнослужителями революци­онной пропаганды. 8 февраля 1905 г. в пивной Товарищества Трехгор-ного пивоваренного завода в с. Вятском Даниловского уезда священник А.А. Михайловский вступил в разговор с посетителями заведения, ста­раясь "доказать вредное направление нашего правительства, а затем уже стал говорить и против самодержавия". Михайловский доказывал, что Россия больше не нуждается в самодержавии, утверждал, что война с Японией вредна для государства и ведется исключительно потому, что лишь одно "Единодержавие" хочет войны, остальная же часть общества выступает против, а также выступал за введение в России конституции, которая могла бы ограничить власть монарха. Михайловский говорил, что ограничения или даже свержения самодержавия желает российский народ, "что доказано в Питере и в Москве, вот Сережку убили и послед­нему не миновать" [15]. Таким образом, священник А.А. Михайловский был изобличен "в распространении суждений, возбуждающих к учинению бунтовщического деяния и к ниспровержению существующего в России общественного и государственного строя" [16].

В заключение хочется сказать, что, по нашему убеждению, далеко не все случаи антиправительственных высказываний отразились в делах Окружного суда или Жандармского управления, Охранного отделения или Духовной консистории. Сто лет назад, как и сегодня, далеко не все дела доходили до суда; далеко не все представители духовенства могли позволить себе так беззастенчиво бранить власть, как упомянутые выше псаломщики, диаконы и священники. Использованные нами документы, разумеется, не могут дать цельной картины прошлого. В условиях полицейского государства, когда власть жестко контролирует любое проявле­ние сепаратизма, очень и очень многое остается за пределами страниц письменных источников. Вполне вероятно, что в оппозиции режиму нахо­дилось вовсе не так мало представителей духовенства, как это кажется на первый взгляд. Зависимое положение духовенства в государстве делало его позицию более осторожной, в отличие от других слоев общества; но это зависимое положение не мешало духовенству видеть социальные проблемы и задумываться над судьбой своей Родины.

Примечания:

1.Шабров И.В. Губернская администрация и религиозные органи­
зации в период вероисповедных реформ в России в начале XX века (на
материалах Ярославской губернии, 1903 - 1914 гг) / Автореф. дис. к.и.н.
М., 1998.

2.Московское духовенство на рубеже веков (из воспоминаний
Н.П. Розанова "Второе сословие") / Подг. Одинцов М.И. // Отечествен­
ные архивы. 1996. № 5.

3.Титлинов Б.В. Церковь во время революции. Пг., 1924.

4.Размол один М.Л. Черносотенное движение в Ярославле и губер­
ниях Верхнего Поволжья в 1905-1915 гг. Ярославль, 2001.

5.ГАЯО. Ф. 346. Оп. 9. Д. 48. Л. 2 об.

6.ГАЯО. Ф. 346. Оп. 9. Д. 48. Л. 29.

7.ГАЯО. Ф. 346. Оп. 8 а. Д. 79. Л. 2-2 об.

8.ГАЯО. Ф. 346. Оп. 8 а. Д. 90. Л. 2 а.

9.ГАЯО. Ф. 346. Оп. 8 а. Д. 90. Л. 49.

10.ГАЯО. Ф. 906. Оп. 4. Д. 409. Л. 1.
И. ГАЯО. Ф. 906. Он. 1. Д. 53.

12.ГАЯО. Ф. 346. Оп. 8 а. Д. 81. Л. 4.

13.ГАЯО. Ф. 230. Оп. 6. Д. 863. Л. 2-2 об.

14.ГАЯО. Ф. 230. On. 6. Д. 862. Л. 14.

15.ГАЯО. Ф. 906. Оп. 4. Д. 431. Л. 5-5 об.

16.ГАЯО. Ф. 906. Оп. 4. Д. 431. Л. 18.